Гималаи 2011. Часть 2. Индия |
Tweet | Посетителей: | 28045 |
Колонка редактора > Bushido.ru - Бусидо - Путь воина - Портал боевых искусств. Гималаи 2011. Часть 2. Индия
Главный_редактор
30-01-2012 00:00 |
|
Гималаи 2011. Часть 2. Индия 
Почти полгода прошло с моего предыдущего поста про мое участие в Кшатре в Идиии, посвященного собственно Кшатре. Я обещал вторую часть – об Индии, которую я посетил в первый раз. Никак не мог собраться с силами. Просто, по-видимому, тема очень уж большая. Но раз обещал – надо выполнять. И может и хорошо, что прошло очень много времени – попробую описать как раз то, что осталось со мной спустя столько времени, то есть то, что оставило самые яркие впечатления. Впечатления эти носят этнографический характер и, вероятно, выглядят несколько несвязанными.
Чакра «Индия»
В свое время, в своих постах об Африке я писал, что есть гипотеза, что каждому континенту соответствует своя чакра человека – и тех, и других по семь. Если вкратце, то так: каждая чакра, как место входа-выхода энергии, настроена на работу со своим типом энергии (наукой пока не определенной и не систематизированной), энергии со своей уникальной частотой, уникальными вибрациями, что-ли. А каждый континент тоже настроен на определенные, свои собственные вибрации, как говорится в физике «собственную частоту». И можно предположить на комплиментарность одних вибраций и некомплиментарность других. (Поэтому континенты привязывают к себе одних людей и выталкивают других, формируя на своей территории группы людей с определенным типом энергии. Эти люди неосознанно чувствуют тождественность друг с другом, тождественность на уровне суперэтноса. Так можно, кстати, объяснить и Гумилевскую самоидентификацию этносов и суперэтносов: «Мы не такие как они».) То есть, каждый континент, в зависимости от превалирующего типа энергии, можно сопоставить с той чакрой, вибрации которой наиболее близки «частотам энергии» этого континента. А так как, превалирующий тип энергии определяет поведение человека, то отсюда очевидными становятся архетипы поведения типичного представителя каждого континента.
Это все кажутся достаточно правдоподобным при одной поправке – проводить соответствие следует, наверное, все-таки не с формальными континентами, а с некими глобальными геопопуляционными образованиями, которые не совсем совпадают с континентами. Так, центральная и южная Африка – это нижняя, Муладхара-чакра Земли, средоточие ее энергии Кундалини, исток жизни. (Это соответствует даже современным генетически обоснованным представлениям ученых, что все люди вышли из Африки). Это брутальная, сексуальная, грубая энергия. А Северная Африка объединена с энергетикой центральной и западной Европы – это, скорее всего, Аджна-чакра, это другая энергия - мыслительная, это умственная активность, сознание. Настоящая Россия в широком смысле слова – центральная Евразия (то есть почти континент) - это, похоже, Манипура-чакра - чакра солнечного сплетения. (Кстати, мантра этой чакры – «Ру-у-ум». А в свое время о.Феоктист, говоря о Корнеслове, объяснял мне энергетическое содержание слова «Русь», которое базируется на корне «Ру»). Это наивысшая из трех личных чакр (нижние чакры), на уровне которой происходит самоопределение человека (в переложении к Земле – человечества). Основной функцией данной чакры является восстановление собственной энергии, личностных качеств, а также интеграция накопленного опыта. Это душевная энергия.
Так вот, а «континент Индия» соотносят с Анахата-чакрой (чакрой любви). Она представляет собой переходную стадию между тремя личными чакрами (нижние три чакры) и теми, что устанавливают связь с энергетическим полем Вселенной (верхние три чакры). Как и любое переходное явление, она относится в равной степени и к личным, и к более глобальным уровням функционирования. Это связующая всё чакра. Как правило, ее связывают с верностью и духовной любовью. В более широком смысле она усиливает нашу склонность к гармонии и обретению внутреннего мира. Чакра сердца помогает постижению взаимосвязи всего сущего со Вселенной, будь то человек, животное, растение или кристалл. Это духовная энергия – тонкая, неосязаемая, но могучая.
Так вот это и есть Индия. Точнее не скажешь.
Долина Куллу
По крайней мере то, что я сказал выше можно отнести к северной, горной Индии (и дальше наверх – Гималаи, Тибет), в которой мы были. А были мы в предгорьях «больших» Гималаев – в долине Куллу (точнее в небольшой долине Банжар, которая расположена перед долиной Куллу), в предпоследнем на севере штате Индии – Химачал-Прадеш, который формально вошел в состав Индии только в 1971 году. Правда, предгорьями эти горы можно назвать только по сравнению с Гималаями. Высота отдельных гор на территории Химачал-Прадеша доходит до 6-ти тысяч метров, а средняя высота около 3 тысяч (мы обитали как раз в таком «среднем» районе). То есть, эти предгорья примерно с самую высокую часть Кавказа. Долина Куллу отделена от «плоской» Индии хребтом Шивалик, через который мы переваливали.
Вообще, в Джиби мы добирались в несколько этапов. Прилетели в Нью-Дели, где нас встретил Рана, надев каждому рудракш (бусы) из каких-то специальных цветов. Те, кто был первый раз в Юго-Восточной Азии, испытал культурный шок. Мы прилетели очень рано, а потому застали толпы людей спящих на улице, у входа в аэропорт (в аэропорт пускают только по билетам), на перронах вокзала.
По пути из аэропорта на вокзал, понаблюдали за настоящими индийскими до невозможности страшными трущобами. (Вообще, чуть в сторону: мы провели в Нью-Дели еще целый день перед отлетом в Россию, так вот я скажу это самое неприятное воспоминание от поездки. Грязь, жара, трущобы – полный комплект. Возможно, такое восприятие было на контрасте со свежими и чистыми Гималаями, которые, я понял, по содержанию никакого отношения к Индии не имеют).
Итак, потом мы, по-моему, часа четыре ехали поездом до Чандигарха. Мы ехали в хорошем сидячем кондиционированном вагоне. Но такие поезда дорогие для индийцев. Основная масса поездов – типа наших плацкартов (только нам в купе все плотно сидят), у которых в окнах нет стекол, но зато есть решетки. Я так понимаю, это чтобы было не так жарко, и чтобы народ не вываливался в окна.
Чандигарх – странный город. Он расположен на границе «плоской» Индии с началом огромного горного массива Гималаев. Это столица сразу двух штатов Индии (Пенджаб и Харьяна), но при этом не входит ни в один их них, имея статус «союзной территории», управляемой из Дели. А самое интересное в нем то, что этот город построен только в 1953 году на ровном месте, причем автор проекта – сам основоположник модернизма в архитектуре, один из наиболее значимых архитекторов двадцатого века Ле Корбюзье. Правда, я это узнал позднее, а там этого не понял и ничего особенного не увидел.
А из Чандигарха мы на четырех джипах «Тата» поехали в Куллу, причем первый этап как раз состоял в перевале через хребет Шивалик.
Вообще, путь в Джиби был бесконечным – около 9 часов меньше чем на 200 километров. И когда закончился многочасовой подъем на хребет и я облегченно вздохнул, думая, что все позади, оказалось, что это только треть пути. Потом была долгая, очень долгая, очень-очень долгая езда по серпантинам, сначала вниз – в долину, а затем медленно вверх, в предгорья Гималаев.
Дороги и движение
Об этом стоит сказать поподробнее. Движение в Индии совершенно особенное. Это совершенно особая культура. Движение тут левостороннее, оставшееся от англичан, но манера езды своя собственная. Точнее так. В городах манера движения очень напоминает то, что я видел в Камбодже, Таиланде, Египте – то есть беспредел. Когда мы в Нью-Дели загрузили все наши сумки в один тук-тук и я поехал как сопровождающий, водитель развернулся и просто поехал навстречу потоку в самом его центре.
Даже полицейский офигел, остановил водителя, что-то ему сказал, и… мы поехали дальше так же. Но я сейчас не об этом – это традиционно и не интересно, а о горных дорогах – это нечто новое. Все долины предгорьев Гималаев оснащены дорогами, но это особенные дороги – асфальт уложен шириной с одну полосу нашей обычной улицы. Правда есть обочины, но не очень большие. С одной стороны дороги вертикальная стена камня, с другой – обрыв, высотой, бывает, и в полкилометра.
Никаких отбойников! Никаких сплошных полос.
Никаких знаков. Правда, на протяжении всех дорог, даже маленьких, вдоль них стоят отдельные домики, иногда кучкующиеся в поселки. Домики не особо мешают движению, поскольку строятся они особенно – со стороны обрыва, уходя вниз на 2-3-4 этажа. Над уровнем дороги стоит только один (получается самый верхний) этаж, в котором чаще всего расположен магазинчик или что-то подобное – мастерская, забегаловка и т.п.
И вот по этой дороге непрерывным потоком идут машины. Две трети – это грузовики. Треть – джипы, и отдельные седаны. 99% машин – это индийский «Тата» (вы вообще слышали о такой марке?).
Грузовики не похожи ни на что, виденное мной до этого. По пропорциям напоминая МАЗ, грузовики имеют очень маленькие стекла, особенно боковые окна, зато все «тьюнингованы» блестящими украшениями и, что очень необычно – разноцветными лампочками типа елочных гирлянд. Ночью вид фантастический.
Так как дороги узкие, то водителям приходится непрерывно кого-то обгонять. Все это делается на приличной скорости, почти без ее снижения, вне зависимости от высоты, рельефа и крутизны дороги.
Кстати, чтобы дать о себе знать, водители непрерывно используют клаксон. То есть, абсолютно любой маневр делается с гудком – и обгон, и торможение, и даже проезд вдоль людей, идущих или стоящих у дороги. Через пару часов от этого начинает болеть голова.
Делается любой маневр примерно так. Водитель джипа догоняет грузовик занимающий всю асфальтированную часть дороги и начинает ему гудеть. Грузовик немного прижимается и джип, не снижая скорости делает обгон по обочине (особенно страшно это выглядит, когда мы ехали вверх – движение то левостороннее). Дальше джип едет сам по середине дороги по асфальту. Если навстречу показывается автомобиль никто заранее не прижимается. Машины едут в лобовую, резко расходясь в последние секунды, и снова возвращаются на середину. Все это без снижения скорости. Кстати, я вполне заценил такую манеру, потому что в джипе Макса оказался самый крутой водитель всей колонны – он все время отрывался, а потом ждал всех отстающих. А ночью наоборот ехал последним и всех собирал. Его манера вождения с учетом левостороннего движения на высоте в километр поначалу дала мне выброс адреналина, а потом я привык и даже спал на ходу.
И вот самое главное! Повторюсь – машин в горах очень много, намного больше, чем например, у нас в горной части Сочи, и в сотни раз больше чем, например, на Кавказских трассах. Дороги плохие. Знаков нет, ограничений тоже. Так вот, за все две недели, мы не увидели ни одной, даже маленькой аварии! Я всегда считал, что излишние ограничения, подобные нашим, с многокилометровыми сплошными линиями, не позволяющими делать маневр и заставляющими плестись за каким-нибудь грузовиком, имеют обратный эффект, поскольку утомляют и нервируют водителей. В любом случае, ситуации создают не знаки или их отсутствие, а водители. Все дело в их опыте и классе.
Еще пару слов и самих дорогах. Повторюсь – они средненькие, но они есть почти везде. Во время возвращения из длинного и тяжелого двухдневного трека, мы вышли в верховья ущелья Джиби, где еще нет дороги. И пройдя по тропе, мы вышли как раз к месту, где эта дорога строилась. Так вот! Дорогу в горном ущелье строили коло ДЕСЯТИ (!!!!!) человек, ОДИН (!!!) бульдозер и ОДИН (!!!!) экскаватор.
Несколько человек на технике разгребали дорогу, а остальные ставили вручную столб и натягивали на него провода.
Поначалу мы, как и вы сейчас, улыбнулись, посочувствовав дикому народу. И пошли дальше вниз по уже построенной дороге, разве что без асфальтового покрытия. Так вот мы шли по этой, достаточно хорошей для гор, ровной и широкой, дороге несколько часов (!!!). То есть, не спеша, без помпы и гигантских проектов, люди просто ежедневно строят дорогу и она появляется прямо на глазах.
Так же, за две недели в Джиби, мы были свидетелями как несколько человек на одном катке меняли асфальт на дороге. Точно так же: понемногу – по несколько сот метров в день, не спеша, но ежедневно. За 10 дней они ушли далеко вверх. Это очень контрастирует с нашей манерой строить: тысячи людей, армия техники, миллиарды рублей, целая война за дорогу. В результате: есть все, кроме новых дорог.
Джиби
Мы смогли полностью оценить дороги и манеру вождения, поскольку достаточно много времени провели и в машинах. Поселок Джиби, где расположен гест-хаус Раны, находится в районе долины Банжар в ущелье, идущем вдоль реки Джиби. Это деревенька с полутором десятков домов у дороги (магазинчики, банк) и еще отдельными домами, разбросанными по склонам, включая школу и центральный храм поселка. Добираться до него долго.
Из-за своей труднодоступности и нахождению немного в стороне от основных трасс, Джиби смогла во многом сохранить свой гималайский колорит. Следует сказать, что живущие здесь индусы – это, по сути, совершенно другой этнос, не имеющий ничего общего с равнинными индусами центральной Индии. Как я уже говорил, Гималаи по своей сути – это не Индия. И это видно во всем. Это естественно – тут совершенно другие условия жизни, другой климат. Тут по-другому дышится. Люди тут совершенно по другому, чем в остальной Индии, одеваются, совершенно по другому ведут себя. Здесь, как я писал в первой части, очень много кшатриев. Это понятно – тут были независимые княжества, постоянно сражавшиеся за независимость, а потом это стали пограничные районы, где опять шли постоянные войны. Другой особенностью является то, что тут очень силен индуизм (95% населения штата! к примеру, в соседнем Кашмире 97% - мусульмане). Причем в горных районах это, в основном, шиваистская ветвь. При этом, в целом в штате Химачал-Прадеш, одна из лучших систем образований. В маленьком Джиби мы видели прекрасную государственную школу.
Конечно, и тут не без проблем. В Химачале очень много ГЭС, которые обеспечивают энергией сразу несколько штатов (мы их видели по время джиппинга).
И строительство ГЭС продолжается, что приводит к уничтожению уникальной природы. Например, сейчас ГЭС строят рядом с уникальным Маникараном - жемчужине Куллу. Рана рассказывал, что и на Джиби хотели построить ГЭС, но он смог объединить людей, которые выступили против этого строительства и отстояли ущелье.
А ущелье просто изумительное. Оно достаточно узкое, но очень длинное.
Центральный гест-хаус Раны, стоящий у реки, находится на высоте 1900 метров. Река настоящая горная. Она и в обычные дни была достаточно бурной, но однажды в горах прошел дождь и мы увидели другую Джиби – настоящий горный поток.
Гест-хаус Раны расположен на разных берегах Джиби – центральный дом, где офис, где мы кушали, и где живут в основном иностранцы и те, кто приехал на пару дней – внизу, у реки.
Наши домики и Кшатра-темпл – на другом берегу, метров 100-200 вверх по склону.
В свои домики мы обычно шли, переходя Джиби по бревну и доске (кое кто и соскальзывал)
и потом карабкаясь вверх,
но по ночам мы шли больше километра в обход по дороге через мост.
На площадке у центрального дома Раны выстроены беседки, где мы ели.
Еда – особый разговор. Вообще, еда – один из ключевых моментов любых путешествий. Я никогда не скрывал, что мне тяжело кушать в Японии – я не люблю морскую пищу и из всех суши и роллов, люблю всего несколько конкретных типов. Так вот в Индии для меня все достаточно комфортно, кроме напитков. Поваром у Раны - старший из его сыновей. он по традиции должен был быть преемником, но сам отказался от этой участи, сказав, что ему нравится кормить людей. (Поэтому, кстати, преемником стал Нирендра, о котором я говорил в первой части). Так вот он готовил достаточно разнообразно – благодаря в том числе и разным приправам, среди которых кари не занимало такого большого места как в центральной Индии. И при этом, мясо мы ели всего один раз! – и то порубленную курицу. То есть, две недели мы были почти вегетарианцами – ни мяса, ни рыбы, ни яиц, ни молока (кроме одного раза, когда на основе молока делается «веселящий» напиток – не помню названия). И лично я чувствовал себя отлично, только под конец стало тяжело подниматься в гору :)))).
А вот традиционные напитки я пить совершенно не мог. И прежде всего масала – чай с молоком и специями. Я им совершенно не напивался. А потому я пил воду из водопада, в котором купался два раза в день. А у Раны просил чай с лимоном, который вскоре стали пить многие наши (правда, часть предпочитала чай с мятой). Кстати, в отличие от нас, лимон в чай индийцы выдавливают, а не кидают.
В остальное время мы использовали эту площадку для посиделок (или полежалок в гамках) и общения. Иногда мы купались в реке прямо рядом с домом. Здесь же в конце поездки Рана устроил нам настоящую гималайскую баню – точную копию бани, которую я считал баней кочевников.
Сыновья Раны вырыли ямку, поставили вокруг нее шатер из брезента и стали накаливать в костре камни и класть их в эту ямку.
Я раньше только читал о такой бане и теперь могу вам сказать – это настоящая баня! Жаркая и влажная. Намного ближе к русской, чем к финской или турецкой.
Дома и поселки
На всем протяжении ущелья оно заселено. Причем тут есть некоторый парадокс. Склоны ущелья застроены отдельными домами, разбросанными по всей высоте склонов – примерно так, как я наблюдал в Швейцарии. И в этих домах вечером виден свет, во многих есть вода. В нашем домике, расположенном на высоте несколько сот метров над рекой на крутом склоне была и свет, и вода (и даже горячая – стоял хороший нагреватель), и полностью современный санузел с канализацией!
А в доме у Раны есть Интернет. Я вспоминаю свои поездки на Кавказ – там некий комфорт существует только в домах в поселках, да и то далеко не везде. Только холодная вода и уличный туалет – это в порядке вещей. А чуть в сторону от дороги – уже ни света, ни водопровода. Тут же все это есть. Почему у них это возможно, а у нас нет – я не понимаю. Видимо, тут та же ситуация, как с упомянутым мной строительством дорог.
Сами дома выстроены в традиционном стиле. Они все, как я писал выше, многоярусные.
Первый этаж – открытый. На втором этаже, обычно что-то типа веранды. Если дом у дороги, то над ней возвышается только верхний этаж. Дома победнее деревянные (традиционные дома мы видели во время треков), побогаче (в основном в поселках при дорогах) – на бетонном каркасе. А кровля абсолютно у всех традиционная – каменная.
Что касается храмов – то это большой отдельный разговор, который выходит за рамки моих познаний. Все встреченные за две недели индийский храмы были настолько разными (я писал о некторых в первой части), что я в них ничего не понял.
Максим пытался сделать ликбез для меня, но я все равно запутался. Я, конечно, отличал сикхские храмы, с куполами, чем то напоминавшими русские церкви,
и чаще мог понять, что передо мной индуистский храм, но остальные детали остались мне недоступными – это были, нашими словами, то вычурные дома, то просто одинокая комната,
то беседка.
Максим же легко в них разбирался и рассказывал много интересного из индуизма.
Люди
Я был в более чем сорока странах, но только недавно понял, что отличает одну страну от другой. Не промышленность, не культура, не памятники, не природа. Только люди и больше ничего. Их поведение, их реакция, их внешний вид, их эмоции, их лица. Именно ощущение от взаимодействия (в широком смысле) с людьми, дает мне ощущение страны, ее вкус. Я это понял, когда стал забывать, что в какой стране я видел, но ощущение людей других стран у меня сохраняется. Индия с этой точки зрения страна сложная. Тем более, что я видел только малую ее часть. И у нее разный вкус, потому что много людей разных типов, что ли...
Что-то общее про людей в Индии я сказать, наверное, не смогу. Хотя, пожалуй, общим было ощущение отсутствия агрессии в них. Скажу просто, что я с удовольствием наблюдал за различным картинками жизни, возникавшими во время наших путешествий.
Например, во время второго трека, когда мы миновали Jalory-Pass, на хребте нас догнала группа упитанных индусов в белом, которые походили на какую-то секту, но были очень улыбчивыми и обрадовались, увидев нас, стали фотографироваться.
А вскоре я увидел маму с ребенком, которых мы обогнали. Еще одну маму с ребенком, идущих из неизвестно откуда в неизвестно куда, мы обнаружили глубоко в ущелье уже на пути домой в районе строящейся дороги. Они просто спокойно, ничего не боясь шли куда то в глухом лесу.
В Чани-форте мне бросились в глаза старушки и собака, с одинаковым любопытством спокойно наблюдающие за нами. Я тогда подумал, как могут посмотреть на холеных иностранцев с фотоаппаратами в какой-нибудь нашей деревне.
Запомнились дети, купающиеся в реке посредине городка Касол, что в 15 километрах от Маникарана. Они вели себя именно так, как и должны вести дети – беззаботно и радостно.
Хорошо помню, как рядом с гест-хаусом Раны один маленьких худенький старичок каждый день с киркой и лопатой не спеша разбивал и грузил в тележку камни и глину оползня, вылезшего на дорогу. Оползень был небольшой, но старичок был намного меньше. Мы все время проходили мимо, пока под конец я не осознал, что оползень убран. Он не ругался, не курил, не пил с друзьями, он просто делал и сделал свое дело.
Баба, изредка попадающиеся на глаза, вообще отдельный разговор. Мне пообщаться с ними не довелось, а Макс рассказывал о нескольких интересных историях с ними.
Пару слов нужно сказать о туристах. Они тут тоже особенные. Любителям агрессивного отдыха тут будет некомфортно. Природа не примет их. Поэтому сюда едут люди определенного склада. При достижения ими особенного душевного состояния они могут прожить тут много месяцев. Меня удивило, как много в Куллу едут израильских дембелей (и мужчин, и женщин). Одна из таких бывших военнослужащих, объяснила нам, что выходного пособия солдата в Израиле хватает на полгода жизни в Гималаях. Вот многие и едут восстанавливать нервную систему, не спеша перемещаясь от одного гест-хауса к другому. Это очень нетипично для обычной туриндустрии, заточенной под то, как дать человеку возможность за неделю-две дать выход своим самым низменным желаниям в максимальной степени. Типичный турист в Гималаях уничтожит сам себя своей внутренней агрессией уже за неделю.
В завершение я хочу сказать об одном неявном впечатлении, возникшем у меня от поездки. От Индии у меня возникло ощущение разноцветной морской гальки, которую перебирает набегающая волна. Много разных камней, разного цвета и формы, но они образуют нечто устойчивое, при этом сохраняя свою индивидуальность. И ключевое слово тут – цвет, точнее разноцветность. И Россия, и Китай, и даже Европа у меня создают ощущение однотонности, одного, пусть даже каждая своего, индивидуального цвета. Вот Африка показалась не однотонной, тем более совсем не черной, а цветной в ярких, броских тонах. Ну а от Индии у меня осталось именно ощущение нежных пастельных цветов, богатых на оттенки. Надеюсь, у меня еще будет шанс проверить свои ощущения.
Читайте также:
Константин "Кот" Белый, 2012 
